Полые холмы - Страница 91

Ладная вороная лошадь вылетела на полном скаку, с закинутой на натянутых поводьях головой, осела на круп в трех шагах от меня, и в то же мгновенье мальчик, плашмя лежавший у нее на спине, соскользнул с седла наземь. Лошадь была в мыле, с удил капала пена. Раздутые ноздри рдели. Видно, немалых трудов стоил этот головоломный галоп и такая резкая остановка. Сколько же ему? Девять? В его возрасте я ездил на пузатой лошадке, которая и в рысь-то переходила, только если ее пнуть хорошенько.

Он одной рукой подобрал поводья и удержал лошадь, рвавшуюся к водопою. Проделывалось это машинально, а все внимание гостя было устремлено на меня.

– Это ты – новый святой?

– Да.

– Проспер был моим другом.

– Мне очень жаль.

– Ты не очень-то похож на отшельника. Ты правда теперь смотришь за часовней?

– Да.

Он, задумчиво закусив губу, разглядывал меня. Взвешивал, оценивал. И под взглядом этого мальчика, как еще никогда в жизни, я ощутил трепет в груди и, усилием воли сдержав волнение, заставил сердце биться ровно. Я ждал. Я знал, что по лицу моему ничего не заметно. Мальчик видел перед собой безобидного, безоружного человека, который седлает неприметную лошаденку, чтобы ехать в долину за припасами.

Наконец он счел возможным попросить:

– Ты никому не расскажешь, что видел меня?

– А разве за тобой кто-то гонится?

Губы его изумленно приоткрылись. По-видимому, от меня ожидалось что-нибудь вроде «Слушаюсь и повинуюсь, господин». Но тут он тревожно вскинул голову, и тогда я тоже услышал приближающийся перестук копыт, негромкий, по мшистой земле. Кто-то торопился сюда, но все-таки скакал не так быстро, как мой гость на вороной.

– Ты меня не видел, помни! – Рука его потянулась было к кошельку, но на полпути задержалась. Сверкнула широкая улыбка и поразила меня: до этой секунды он был вылитый Утер, но такая светлая улыбка – это от Амброзия, и темные глаза – тоже Амброзиевы. Или мои.

– Прости, – выговорил он вежливо, но торопливо. – Поверь, я не делаю ничего дурного. Ну то есть ничего особенного. Я потом дам себя поймать. Но он не позволяет мне ездить так, как мне нравится.

Он ухватился за луку седла, готовясь вскочить на лошадь.

– Если ты скачешь так по здешним тропам, – сказал я, – то ничего удивительного, что он не позволяет. Но зачем тебе уезжать? Ступай в часовню, а я собью его со следа и коня твоего поставлю где-нибудь, пусть остынет.

– Я так и знал, что ты не святой, – сказал мальчик тоном похвалы и, бросив мне поводья, скрылся в задней двери.

Я отвел вороную в сарай и запер. Постоял минутку на пороге, дыша тяжело и часто, как человек, только что выплывший из штормовых волн. Десять лет я ждал этой минуты. Я проложил Утеру дорогу через тинтагельские стены и убил Бритаэля, начальника крепости, не испытав такого сердцебиения. Так или иначе, он здесь. Теперь посмотрим. Я пошел к опушке, навстречу Ральфу.

Он выехал на поляну один, крупной рысью, припадая к самой гриве рослого каурого коня. Вид у него был взбешенный. На щеке рдела царапина – наткнулся на ветку.

Наверно, его ослепил солнечный свет, заливавший поляну. Я уж думал, что он на меня наедет. Но потом он все-таки разглядел, что я стою на пути, и осадил коня, с силой натянув поводья.

– Эй, ты! Тут не проезжал только что мальчик?

– Проезжал, – негромко ответил я и протянул руку к его поводу. – Ты погоди, не торопись...

– Прочь с дороги, глупец! – Каурый, почуяв шпоры, взвился на дыбы, вырвав у меня повод. И в это же мгновение Ральф, потрясенный, вымолвил: – Господин! – и успел повернуть лошадь. Копыта мелькнули в двух дюймах от моей головы. Ральф соскользнул с седла так же легко, как и мальчик Артур, и потянулся было целовать мою руку.

Я успел ее отдернуть.

– Нет. И быстро подымись с колена, друг. Он здесь и видит нас.

– Милосердный Иисусе! Я чуть было не наехал на тебя! Солнце слепило мне глаза – я тебя не узнал!

– Я так и понял. Однако не очень-то радушную встречу оказал ты новому отшельнику, Ральф. Здесь на севере у всех такие манеры?

– Господин... господин! Прошу меня простить. Я был зол... – И пояснил чистосердечно: – Он просто дурачил меня. Я иногда различал его впереди, а догнать все равно не мог. Ну и я... – Но тут до него дошел смысл моих слов. Он не договорил и сделал шаг назад, оглядывая меня с головы до ног и словно не веря своим глазам. – Новый отшельник? Ты? То есть ты и есть Мирддин, что поселился при часовне? Ну конечно! Какой же я глупец! Мне и в голову не пришло. И никому другому тоже, можешь быть уверен. Я ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь высказал предположение, что это сам Мерлин.

– И надеюсь, не услышишь. Сейчас я всего только блюститель святилища и останусь им сколько понадобится.

– А граф Эктор знает?

– Пока нет. Он скоро должен вернуться?

– На той неделе.

– Скажешь ему тогда.

Он кивнул и тут же захохотал – его удивление уступило место радости.

– Клянусь крестом, как я рад тебя видеть, господин! Благополучен ли ты? Как ты жил все это время? Как добрался сюда? И что будет теперь?

Вопросы сыпались один за другим. Я с улыбкой поднял ладонь.

– Слушай, – торопливо прервал я его. – Мы потолкуем потом. Выберем подходящее время. А теперь уезжай и заблудись на час или около того, дай мне познакомиться с мальчиком с глазу на глаз, ладно?

– Конечно. Двух часов тебе хватит? Этим ты много выиграешь в его глазах – меня обычно не так-то легко сбить с его следа. – Он обвел глазами поляну, не поворачивая головы. Сияло утреннее солнце, было тихо, только заливался весенний дрозд. – Где он? В часовне? Тогда он, наверное, наблюдает за нами, так что ты махнешь рукой куда-нибудь в сторону.